![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Краткий курс сыроядения
Поинтересовавшись у сторонницы сыроядения относительно причин её увлечения, услышал в ответ, что термическая обработка убивает волшебные энзимы, которые в противном случае могли бы помогать нам в пищеварении.
С тем, что энзимы ака ферменты — действительно волшебная штука, спорить сложно: и красота их строения, и разумность устройства, и практическая важность (а живём мы исключительно благодаря ферментным системам) — всё это достойно искреннего восхищения. Но моя знакомая — а с ней, видимо, и многие её единомышленники — совершенно забыла о том, что каждый фермент умеет делать что-то одно, причём в жёстко заданных рамках. Например, поглощать свет с определённой длиной волны и передавать эту энергию следующему. Или пропускать в одну сторону только ионы натрия, а в другую — только ионы калия. Или рвать связи строго определённого типа в молекулах строго определённой природы. Причём делать это только в жёстко заданном интервале кислотности.
Последним, кстати, и занимаются ферменты желудочного сока.
Так вот, энзимы в тех же яблоках, конечно, есть: яблоки тоже жить хотят. Но заняты эти ферменты исключительно тем, что нужно самим яблокам. Процессы, происходящие в желудках людей, им совершенно неинтересны. И ускорять они их не умеют от слова «совсем». Поэтому вероятность того, что какой-нибудь фермент, всю жизнь вешавший остатки фосфорной кислоты на глюкозу, вдруг одумается и пойдёт крошить в капусту яичный белок — примерно такая же, как если бы сверлильный станок вдруг начал прицельно поражать низколетящие вертолёты. А по-хорошему, тот самый яблочный энзим и пикнуть не успеет, как его порубят на куски добрые пищеварительные ферменты нашего желудка. Уж кто-кто, а они рубить умеют хорошо.
А вообще, после открытия огня продолжительность жизни людей внезапно выросла. Даже несмотря на жуткие страдания энзимов, мириадами гибнущих в кипящей воде. Так что остаётся порадоваться за наших далёких предков, освоивших термообработку пищи, и в меру сил применять опыт поколений.
С тем, что энзимы ака ферменты — действительно волшебная штука, спорить сложно: и красота их строения, и разумность устройства, и практическая важность (а живём мы исключительно благодаря ферментным системам) — всё это достойно искреннего восхищения. Но моя знакомая — а с ней, видимо, и многие её единомышленники — совершенно забыла о том, что каждый фермент умеет делать что-то одно, причём в жёстко заданных рамках. Например, поглощать свет с определённой длиной волны и передавать эту энергию следующему. Или пропускать в одну сторону только ионы натрия, а в другую — только ионы калия. Или рвать связи строго определённого типа в молекулах строго определённой природы. Причём делать это только в жёстко заданном интервале кислотности.
Последним, кстати, и занимаются ферменты желудочного сока.
Так вот, энзимы в тех же яблоках, конечно, есть: яблоки тоже жить хотят. Но заняты эти ферменты исключительно тем, что нужно самим яблокам. Процессы, происходящие в желудках людей, им совершенно неинтересны. И ускорять они их не умеют от слова «совсем». Поэтому вероятность того, что какой-нибудь фермент, всю жизнь вешавший остатки фосфорной кислоты на глюкозу, вдруг одумается и пойдёт крошить в капусту яичный белок — примерно такая же, как если бы сверлильный станок вдруг начал прицельно поражать низколетящие вертолёты. А по-хорошему, тот самый яблочный энзим и пикнуть не успеет, как его порубят на куски добрые пищеварительные ферменты нашего желудка. Уж кто-кто, а они рубить умеют хорошо.
А вообще, после открытия огня продолжительность жизни людей внезапно выросла. Даже несмотря на жуткие страдания энзимов, мириадами гибнущих в кипящей воде. Так что остаётся порадоваться за наших далёких предков, освоивших термообработку пищи, и в меру сил применять опыт поколений.